Неточные совпадения
— То зачем же ее преследовать, тревожить, волновать ее воображение?.. О, я тебя хорошо знаю! Послушай, если ты хочешь, чтоб я тебе верила, то приезжай через неделю
в Кисловодск; послезавтра мы переезжаем туда. Княгиня
остается здесь
дольше. Найми квартиру рядом; мы будем жить
в большом доме близ источника,
в мезонине; внизу княгиня Лиговская, а рядом есть дом того же хозяина, который еще
не занят… Приедешь?..
— Но позвольте, позвольте же мне, отчасти, все рассказать… как было дело и…
в свою очередь… хотя это и лишнее, согласен с вами, рассказывать, — но год назад эта девица умерла от тифа, я же
остался жильцом, как был, и хозяйка, как переехала на теперешнюю квартиру, сказала мне… и сказала дружески… что она совершенно во мне уверена и все… но что
не захочу ли я дать ей это заемное письмо,
в сто пятнадцать рублей, всего что она считала за мной
долгу.
Хотя я
не совсем был с ним согласен, однако ж чувствовал, что
долг чести требовал моего присутствия
в войске императрицы. Я решился последовать совету Зурина: отправить Марью Ивановну
в деревню и
остаться в его отряде.
Говорят, его кто-то недавно побил, но он
в долгу не остался:
в одной темной статейке, тиснутой
в одном темном журнальце, он намекнул, что побивший его — трус.
— А — что ж?
Не люблю
оставаться в долгу. Клеопатра. Сам лепил и отливал сам. Интересное дело — лепка и литье! Думаю заняться.
—
Не знаю, как и благодарить вас, — говорил Обломов, глядя на нее с таким же удовольствием, с каким утром смотрел на горячую ватрушку. — Очень, очень благодарен вам и
в долгу не останусь, особенно у Маши: шелковых платьев накуплю ей, как куколку одену.
Она обратила на него взгляд, полный ужаса. У ней
оставался всего полтинник, а до первого числа, когда братец выдает деньги,
осталось еще десять дней.
В долг никто
не дает.
Что касается дороги через Верхлёво и моста, то,
не получая от вас
долгое время ответа, я уж решился с Одонцовым и Беловодовым проводить дорогу от себя на Нельки, так что Обломовка
остается далеко
в стороне.
А назавтра поутру, еще с восьми часов, вы изволили отправиться
в Серпухов: вы тогда только что продали ваше тульское имение, для расплаты с кредиторами, но все-таки у вас
оставался в руках аппетитный куш, вот почему вы и
в Москву тогда пожаловали,
в которую
не могли до того времени заглянуть, боясь кредиторов; и вот один только этот серпуховский грубиян, один из всех кредиторов,
не соглашался взять половину
долга вместо всего.
Я поблагодарил, но,
не желая
оставаться в долгу, отвинтил золотую цепочку от своих часов и подал ему.
Шенбок пробыл только один день и
в следующую ночь уехал вместе с Нехлюдовым. Они
не могли
дольше оставаться, так как был уже последний срок для явки
в полк.
А когда Антонида Ивановна намекнула ей, что вполне рассчитывает на ее скромность и постарается
не остаться у нее
в долгу, Хина даже прослезилась от умиления.
Когда отец твой умер, на заводах
не было ни копейки
долгу;
оставались еще кой-какие крохи
в бумагах да прииски.
И
в нашей литературе указывали на то, что немцы обнаружили
не только жестокость и волю к господству и насилие, но и чувство
долга, патриотизм, огромную самодисциплину, способность к самопожертвованию во имя государства, что само зло делают они,
оставаясь верными моральному категорическому императиву.
А при аресте,
в Мокром, он именно кричал, — я это знаю, мне передавали, — что считает самым позорным делом всей своей жизни, что, имея средства отдать половину (именно половину!)
долга Катерине Ивановне и стать пред ней
не вором, он все-таки
не решился отдать и лучше захотел
остаться в ее глазах вором, чем расстаться с деньгами!
— Скоро? Нет, мой милый. Ах какие
долгие стали дни!
В другое время, кажется, успел бы целый месяц пройти, пока шли эти три дня. До свиданья, мой миленький, нам ведь
не надобно долго говорить, — ведь мы хитрые, — да? — До свиданья. Ах, еще 66 дней мне
осталось сидеть
в подвале!
Ведь я понимала, что мое присутствие
в мастерской нужно только на час, на полтора, что если я
остаюсь в ней
дольше, я уж беру на себя искусственное занятие, что оно полезно, но вовсе
не необходимо для дела.
— Так и началось. Папенька-то ваш, знаете, какой, — все
в долгий ящик откладывает; собирался, собирался, да вот и собрался! Все говорили, пора ехать, чего ждать, почитай,
в городе никого
не оставалось. Нет, все с Павлом Ивановичем переговаривают, как вместе ехать, то тот
не готов, то другой.
Теоретически освобожденный, я
не то что хранил разные непоследовательные верования, а они сами
остались — романтизм революции я пережил, мистическое верование
в прогресс,
в человечество
оставалось дольше других теологических догматов; а когда я и их пережил, у меня еще
оставалась религия личностей, вера
в двух-трех, уверенность
в себя,
в волю человеческую.
— Матушка прошлой весной померла, а отец еще до нее помер. Матушкину деревню за
долги продали, а после отца только ружье
осталось. Ни кола у меня, ни двора. Вот и надумал я: пойду к родным, да и на людей посмотреть захотелось. И матушка, умирая, говорила: «Ступай, Федос,
в Малиновец, к брату Василию Порфирьичу — он тебя
не оставит».
Шинкарка никаким образом
не решалась ему верить
в долг; он хотел было дожидаться, авось-либо придет какой-нибудь набожный дворянин и попотчует его; но, как нарочно, все дворяне
оставались дома и, как честные христиане, ели кутью посреди своих домашних.
Старик Щербаков был истинным другом актеров и
в минуту безденежья, обычно к концу Великого поста, кроме кредита по ресторану, снабжал актеров на дорогу деньгами, и никто
не оставался у него
в долгу.
Выли и «вечные ляпинцы». Были три художника — Л., Б. и X., которые по десять — пятнадцать лет жили
в «Ляпинке» и
оставались в ней
долгое время уже по выходе из училища. Обжились тут, обленились. Существовали разными способами: писали картинки для Сухаревки, малярничали, когда трезвые… Ляпины это знали, но
не гнали: пускай живут, а то пропадут на Хитровке.
В письме к П.
В. Нащокину А. С. Пушкин 20 января 1835 года пишет: «Пугачев сделался добрым, исправным плательщиком оброка… Емелька Пугачев оброчный мой мужик… Денег он мне принес довольно, но как около двух лет жил я
в долг, то ничего и
не остается у меня за пазухой и все идет на расплату».
Все, знавшие Ечкина, смеялись
в глаза и за глаза над его новой затеей, и для всех
оставалось загадкой, откуда он мог брать денег на свою контору. Кроме
долгов, у него ничего
не было, а из векселей можно было составить приличную библиотеку. Вообще Ечкин представлял собой какой-то непостижимый фокус. Его новая контора служила несколько дней темой для самых веселых разговоров
в правлении Запольского банка, где собирались Стабровский, Мышников, Штофф и Драке.
—
Не беспокойся,
в долгу не останусь… ха-ха!
Не знал, за что бить-то.
Вот как выражает Белинский свою социальную утопию, свою новую веру: «И настанет время, — я горячо верю этому, настанет время, когда никого
не будут жечь, никому
не будут рубить головы, когда преступник, как милости и спасения, будет молить себе конца, и
не будет ему казни, но жизнь
останется ему
в казнь, как теперь смерть; когда
не будет бессмысленных форм и обрядов,
не будет договоров и условий на чувства,
не будет
долга и обязанностей, и воля будет уступать
не воле, а одной любви; когда
не будет мужей и жен, а будут любовники и любовницы, и когда любовница придет к любовнику и скажет: „я люблю другого“, любовник ответит: „я
не могу быть счастлив без тебя, я буду страдать всю жизнь, но ступай к тому, кого ты любишь“, и
не примет ее жертвы, если по великодушию она захочет
остаться с ним, но, подобно Богу, скажет ей: хочу милости, а
не жертв…
Нужно признать характерным свойством русской истории, что
в ней
долгое время силы русского народа
оставались как бы
в потенциальном,
не актуализированном состоянии.
И вот,
не желая
остаться в долгуУ внуков, пишу я записки...
Антон
дольше всех
остался на ногах; он долго шептался с Апраксеей, охал вполголоса, раза два перекрестился; они оба
не ожидали, чтобы барин поселился у них
в Васильевском, когда у него под боком было такое славное именье с отлично устроенной усадьбой; они и
не подозревали, что самая эта усадьба была противна Лаврецкому; она возбуждала
в нем тягостные воспоминания.
В тот же день, после обеда, начали разъезжаться: прощаньям
не было конца. Я, больной,
дольше всех
оставался в Лицее. С Пушкиным мы тут же обнялись на разлуку: он тотчас должен был ехать
в деревню к родным; я уж
не застал его, когда приехал
в Петербург.
Лихонин и Ярченко
не захотели
остаться у него
в долгу. Началась попойка. Бог знает каким образом
в кабинете очутились вскоре Мишка-певец и Колька-бухгалтер, которые сейчас же запели своими скачущими голосами...
Вихров сидел довольно
долгое время, потом стал понемногу кусать себе губы: явно, что терпение его начинало истощаться; наконец он встал, прошелся каким-то большим шагом по комнате и взялся за шляпу с целью уйти; но Мари
в это мгновение возвратилась, и Вихров
остался на своем месте, точно прикованный, шляпы своей, однако,
не выпускал еще из рук.
Те,
оставшись вдвоем, заметно конфузились один другого: письмами они уже сказали о взаимных чувствах, но как было начать об этом разговор на словах? Вихров, очень еще слабый и больной, только с любовью и нежностью смотрел на Мари, а та сидела перед ним, потупя глаза
в землю, — и видно было, что если бы она всю жизнь просидела тут, то сама первая никогда бы
не начала говорить о том. Катишь, решившая
в своих мыслях, что довольно уже
долгое время медлила, ввела, наконец, ребенка.
С Катей была старушка француженка, которая, после
долгих упрашиваний и колебаний, согласилась наконец сопровождать ее и даже отпустить ее наверх к Наташе одну, но
не иначе, как с Алешей; сама же
осталась дожидаться
в коляске.
В назначенное время я сходил за лекарством и вместе с тем
в знакомый трактир,
в котором я иногда обедал и где мне верили
в долг.
В этот раз, выходя из дому, я захватил с собой судки и взял
в трактире порцию супу из курицы для Елены. Но она
не хотела есть, и суп до времени
остался в печке.
Много прошло уже времени до теперешней минуты, когда я записываю все это прошлое, но до сих пор с такой тяжелой, пронзительной тоской вспоминается мне это бледное, худенькое личико, эти пронзительные
долгие взгляды ее черных глаз, когда, бывало, мы
оставались вдвоем, и она смотрит на меня с своей постели, смотрит, долго смотрит, как бы вызывая меня угадать, что у ней на уме; но видя, что я
не угадываю и все
в прежнем недоумении, тихо и как будто про себя улыбнется и вдруг ласково протянет мне свою горячую ручку с худенькими, высохшими пальчиками.
Каждый раз, когда у Андрея собирались товарищи на чтение нового номера заграничной газеты или брошюры, приходил и Николай, садился
в угол и молча слушал час, два. Кончив чтение, молодежь долго спорила, но Весовщиков
не принимал участия
в спорах. Он
оставался дольше всех и один на один с Андреем ставил ему угрюмый вопрос...
Но Сережа совсем
не того мнения. Он продолжает утверждать, que tout est a refaire и что настоящее положение вещей невыносимо. Картавя и рисуясь, он бормочет слова:"суды, земство… и эта шутовская печать!.. ах, господа, господа!"Он, видимо, всем надоел
в канцелярии; и так как никто
не говорит этого ему
в глаза, то он
остается при убеждении, что исполняет свой
долг, и продолжает надоедать.
Сломанный нравственно, больной физически, Калинович решился на новый брак единственно потому только, что ни на что более
не надеялся и ничего уж более
не ожидал от жизни, да и Настенька, более уж, кажется, любившая Калиновича по воспоминаниям, оставила театр и сделалась действительною статскою советницею скорее из сознания какого-то
долга, что она одна
осталась в мире для этого человека и обязана хоть сколько-нибудь поддержать и усладить жизнь этой разбитой, но все-таки любезной для нее силы, и таким образом один только капитан стал вполне наслаждаться жизнию, заправляя по всему дому хозяйством и постоянно называя племянника и племянницу: «ваше превосходительство».
«Куда и зачем я иду, однако?» — подумал штабс-капитан, когда он опомнился немного. — «Мой
долг оставаться с ротой, а
не уходить вперед, тем более, что и рота скоро выйдет из-под огня, — шепнул ему какой-то голос, — а с раной
остаться в деле — непременно награда.
Она
не могла говорить дальше. Евсей взобрался на козлы. Ямщик, наскучивший
долгим ожиданием, как будто ожил; он прижал шапку, поправился на месте и поднял вожжи; лошади тронулись сначала легкой рысью. Он хлестнул пристяжных разом одну за другой, они скакнули, вытянулись, и тройка ринулась по дороге
в лес. Толпа провожавших
осталась в облаке пыли безмолвна и неподвижна, пока повозка
не скрылась совсем из глаз. Антон Иваныч опомнился первый.
Новичкам еще много
остается дней до облачения
в парадную форму и до этого требовательного осмотра. Но они и сами с горечью понимают, что такая красивая, ловкая и легкая отчетливость во всех воинских движениях
не дается простым подражанием, а приобретается
долгой практикой, которая наконец становится бессознательным инстинктом.
— Прошлый раз, Порфирий, угощал ты меня вишневой наливкой. Изумительная была наливка, но только
в долгу — как хочешь —
оставаться я
не люблю. Вот…
Ну, я ему: «Что же делать, Павел Михайлович,
в долгу не останусь, научите!»
— Вы ужасно расчетливы; вы всё хотите так сделать, чтоб я еще
оставалась в долгу. Когда вы воротились из-за границы, вы смотрели предо мною свысока и
не давали мне выговорить слова, а когда я сама поехала и заговорила с вами потом о впечатлении после Мадонны, вы
не дослушали и высокомерно стали улыбаться
в свой галстук, точно я уж
не могла иметь таких же точно чувств, как и вы.
— Ну-с! смотрите-ка теперь вот эту штучку! — весело сказал он, очевидно,
не желая
оставаться у нас
в долгу за причиненное одолжение.
Опричники, поймав разбойников, вешали их без милосердия; зато и разбойники
не оставались у них
в долгу, когда случалось им поймать опричника.
Может быть, он еще с детства привык видеть на столе
в этот день поросенка и вывел, что поросенок необходим для этого дня, и я уверен, если б хоть раз
в этот день он
не покушал поросенка, то на всю жизнь у него бы
осталось некоторое угрызение совести о неисполненном
долге.
Он явился
в госпиталь избитый до полусмерти; я еще никогда
не видал таких язв; но он пришел с радостью
в сердце, с надеждой, что
останется жив, что слухи были ложные, что его вот выпустили же теперь из-под палок, так что теперь, после
долгого содержания под судом, ему уже начинали мечтаться дорога, побег, свобода, поля и леса…